![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Раньше я всегда думала, что я умею ждать, умею терпеть...ничего подобного. Я ненавижу ждать! Я училась и умела жать, потому что так было правильно, нужно, удобно, так я была хорошая для других.
Ненавижу состояние бездействия, когда что-то хочется, но оно еще не до конца выкристаллизовалось, когда ты сам еще не до конца готов к новому действию, когда ты на самом деле понимаешь, что единственное, что сейчас можешь сделать - дать себе время, подождать, пережить, перепрочувствовать, пересмотреть..и все так "пере", что хочется взять и перепрыгнуть этот этап. Чтобы снова солнце и наверх..Но, к сожалению, или к счастью, такого не бывает...нам всегда необходимо это "пере"..когда как будто чьи-то невидимые, огромные, теплые и темные руки нас укачивают, дают набраться сил, гладят по голове и рассказывают сказки.
Всю эту неделю на сеансах рассказывала сказки и по-моему просто "пере"...пора перезагрузиться что ли)...жду понедельника, отправлюсь пережидать в Новгород, в любимые и теплые объятия родного города и друзей...накидайте хороших и теплых картинок, а? ну пожалуйста))
ТРИ ЗОЛОТЫХ ВОЛОСА
Однажды темной-претемной ночью, такой темной, что земля казалась черной, а деревья – скрюченными руками на темно-синем небе, шел по лесу старик, один-одинешенек. Ветки царапали ему лицо, слепили глаза, но он держал перед собой маленький фонарь, свеча в котором становилась все короче и короче.
Странный это был старик: длинные желтые волосы, обломанные желтые зубы, загнутые желтые ногти, спина круглая, как мешок с мукой. И к тому же такой древний, что кожа на шее, руках и ногах обвисла складками.
А двигался он по лесу так: схватится за одно деревце – подтянется, схватится за другое – снова подтянется. Так, загребая руками и еле дыша, он пробирался сквозь чащу.
Каждая косточка у него болела, будто ее жгло огнем. Суставы скрипели, как ночные птицы на деревьях, но он упрямо тащился сквозь тьму. Где-то вдали виднелся крошечный мерцающий свет – хижина, огонь, дом, приют, – и старик стремился к этому мерцающему свету. Он добрался до двери измученный, в полном изнеможении. Огонек в его фонаре потух, и бедняга без сил рухнул на пороге.
В доме жила старуха. Она сидела у ярко пылающего огня. Увидев старика, она поспешила к нему, подняла и поднесла к огню. Она обняла его, как мать обнимает дитя. Держа его на руках, она стала качаться в качалке. Так они и сидели – ветхий старик, кожа да кости, и сильная старая женщина. Она баюкала его и приговаривала: "Ш-ш-ш, все пройдет".
Так она баюкала его всю ночь, а когда ночь стала клониться к утру, он помолодел – то был красивый юноша с золотыми волосами и длинными стройными ногами. А старуха все баюкала его: "Ш-ш-ш, все пройдет".
С наступлением утра юноша превратился в миловидное дитя с золотыми волосами, заплетенными в косички.
В миг восхода старуха быстро вырвала из детской головки три волоса и бросила на пол. Падая, они звенели: дзинь! дзинь! дзинь!
Мальчик слез с ее колен и побежал к двери. На пороге он оглянулся на старуху, ослепительно улыбнулся ей, а потом повернулся и, взлетев на небо, превратился в сверкающее утреннее солнце.
Ненавижу состояние бездействия, когда что-то хочется, но оно еще не до конца выкристаллизовалось, когда ты сам еще не до конца готов к новому действию, когда ты на самом деле понимаешь, что единственное, что сейчас можешь сделать - дать себе время, подождать, пережить, перепрочувствовать, пересмотреть..и все так "пере", что хочется взять и перепрыгнуть этот этап. Чтобы снова солнце и наверх..Но, к сожалению, или к счастью, такого не бывает...нам всегда необходимо это "пере"..когда как будто чьи-то невидимые, огромные, теплые и темные руки нас укачивают, дают набраться сил, гладят по голове и рассказывают сказки.
Всю эту неделю на сеансах рассказывала сказки и по-моему просто "пере"...пора перезагрузиться что ли)...жду понедельника, отправлюсь пережидать в Новгород, в любимые и теплые объятия родного города и друзей...накидайте хороших и теплых картинок, а? ну пожалуйста))
ТРИ ЗОЛОТЫХ ВОЛОСА
Однажды темной-претемной ночью, такой темной, что земля казалась черной, а деревья – скрюченными руками на темно-синем небе, шел по лесу старик, один-одинешенек. Ветки царапали ему лицо, слепили глаза, но он держал перед собой маленький фонарь, свеча в котором становилась все короче и короче.
Странный это был старик: длинные желтые волосы, обломанные желтые зубы, загнутые желтые ногти, спина круглая, как мешок с мукой. И к тому же такой древний, что кожа на шее, руках и ногах обвисла складками.
А двигался он по лесу так: схватится за одно деревце – подтянется, схватится за другое – снова подтянется. Так, загребая руками и еле дыша, он пробирался сквозь чащу.
Каждая косточка у него болела, будто ее жгло огнем. Суставы скрипели, как ночные птицы на деревьях, но он упрямо тащился сквозь тьму. Где-то вдали виднелся крошечный мерцающий свет – хижина, огонь, дом, приют, – и старик стремился к этому мерцающему свету. Он добрался до двери измученный, в полном изнеможении. Огонек в его фонаре потух, и бедняга без сил рухнул на пороге.
В доме жила старуха. Она сидела у ярко пылающего огня. Увидев старика, она поспешила к нему, подняла и поднесла к огню. Она обняла его, как мать обнимает дитя. Держа его на руках, она стала качаться в качалке. Так они и сидели – ветхий старик, кожа да кости, и сильная старая женщина. Она баюкала его и приговаривала: "Ш-ш-ш, все пройдет".
Так она баюкала его всю ночь, а когда ночь стала клониться к утру, он помолодел – то был красивый юноша с золотыми волосами и длинными стройными ногами. А старуха все баюкала его: "Ш-ш-ш, все пройдет".
С наступлением утра юноша превратился в миловидное дитя с золотыми волосами, заплетенными в косички.
В миг восхода старуха быстро вырвала из детской головки три волоса и бросила на пол. Падая, они звенели: дзинь! дзинь! дзинь!
Мальчик слез с ее колен и побежал к двери. На пороге он оглянулся на старуху, ослепительно улыбнулся ей, а потом повернулся и, взлетев на небо, превратился в сверкающее утреннее солнце.
